IV
Наконец, мы подъехали к дворцу, остановились у огромных резных дверей. Тетр назвал «моё» имя и добавил, что привезены товары из Карфагена, которые заказывала госпожа. Через несколько минут нас впустили в приёмный зал, украшенный фресками, барельефами, колоннами из розового мрамора и статуями. Скажу честно, в этих покоях, окуренных благовониями, меня объяла какая-то нервная дрожь. Шутка ли – я в императорском дворце при живом императоре, и хоть он ещё ребёнок, но сейчас мне предстояла встреча с его матерью, известной личностью в истории Рима. Тетр говорил, что она всегда сама выходит вместе с женщинами своего двора выбирать новые товары. От волнения у меня леденели кисти рук и ступни, а голова горела. Чтобы отвлечься, стал помогать Тетру. Мы раскладывали стеклянные сосуды на мраморные столы с фиолетовыми прожилками; баночки и пузырьки с маслами, духами, благовониями, мазями – на изящные столики с тонкими гнутыми ножками. Все ножки в столах и креслах сделаны в виде ног и лап разных животных. Тюки с тканями уложили на длинные резные лавки с инкрустациями из слоновой кости и перламутра.
На удивление быстро послышались шаги и шуршание шелковой ткани. В зал вошла женщина лет тридцати восьми в пурпурном платье. Голову покрывал пурпурный платок с кистями, обмотанный вокруг шеи. За ней шла толпа женщин в цветных одеждах. Сквозь большие окна свет хорошо проникал в просторную залу, придавая блеск золотым украшениям: на каждом пальце женщин по два, а то и по три перстня, на руках изумительные золотые и серебряные браслеты, на шеях разнообразные ожерелья, на головах ажурные золотые ободки и сетки. Среди женщин больше половины золотоволосых, причём, все темнобровые и кареглазые. Но внимательно присмотревшись, я слегка удивился, потому что понял – волосы у них окрашены, так как виднелись тёмные отрастающие корни волос.
Я приветствовал их, как мне «напомнил» Тетр, сам же он склонился в глубоком поклоне. Они ответили, улыбаясь, как старому знакомому и живо принялись разглядывать новинки. Дама в пурпурном хороша, но какая-то печать усталости лежала на её красивых чертах, словно она несёт непосильный груз или утомлена безвыходностью неразрешимых проблем. Эта женщина вместе с другими рассматривала ткани и сосуды, принюхивалась к баночкам и склянкам. Выбрав немало, дала распоряжение евнуху, чтобы товары отнесли в её покои, а также чтобы он расплатился со мной. Потом она предложила мне пройти с ней в другую комнату.
Мы вошли в небольшую залу также роскошно обставленную и украшенную.
– Максим, я слышала, твой корабль попал в бурю и разбился, и рада видеть тебя живым и невредимым.
– Нам повезло, что шторм настиг нас почти у берега.
– Ты только что избег несчастья, а у меня к тебе новая важная просьба, которая снова выгонит тебя в море. Тебе нужен отдых, я понимаю, и если не согласишься – это твоё право… Но тут государственное дело…
«Просьба у власть имущих равносильна приказу, и значит, надо соглашаться», – подумал я.
– Госпожа, я в отдыхе не нуждаюсь и могу снова отправиться в путь.
– Спасибо, Максим, я на тебя надеялась и верила, что ты не подведёшь свою госпожу. Просьба вот какая: мне нужен Бонифаций.
Видимо, удивление и непонимание очень явно изобразилось на моём лице.
– Да, – повторила она. – Мне срочно нужен Бонифаций. Я посылала к нему курьеров, но он в Рим не возвращается! Поэтому я и решила послать к нему тех, кого он давно знает и кому доверяет, чтобы поверил через них, что я ему желаю добра, а зла не замышляю. Но он мне нужен здесь, а Карфаген… там по сравнению с другими провинциями тихо и спокойно. Бонифаций нужен Италийской земле. Хочу, чтобы был защитой нам от необузданных варваров.
– Так мне ехать в Карфаген за Бонифацием?
Она кивнула.
– Конечно, я отправлюсь туда в самое ближайшее время и вашу волю передам ему. Но, если Бонифаций снова воспротивится и не выполнит наказ?
– О, умоли его самыми сладчайшими речами, скажи, что я клянусь не причинять ему вреда, и это на самом деле так!
– Не уверен, что смогу убедить его, а если он не согласится?
– Максим, ты поедешь не один. Присоединятся и другие приятели Бонифация. И вы, клянясь старой дружбой, уговорите его в несколько голосов. К тебе и к ним он благосклонен и должен понять и поверить, что мы не заманиваем в ловушку, а лишь хотим видеть его подле нас.
Похоже, что она говорила искренно, во всяком случае, я поверил и согласился на её просьбу, а что мне ещё оставалось делать…
– Я знал её раньше? – спросил у слуг, когда вышли из дворца.
– Конечно, господин, – ответил Фиделис, влезая в повозку.
– Галла Плацидия, господин, – ваш главный заказчик, – дополнил Тетр. – Товары-то в основном для семьи императора, ну, если они позволят, другим тоже что-нибудь достанется.
– А что же император не вышел к нам?
– Да, что ему, он ещё мальчик, что он в этом понимает. К тому же, этим должна заниматься женщина, мать или жена, – ответил Тетр, и мы тронулись в обратный путь.
– Тетр, а сколько лет императору?
– Девять исполнилось, пошёл десятый – всем известно.
«Значит фактическая власть у его матери», – подумал я, а вслух спросил.
– Тетр, ты что-нибудь знаешь о Галле Плацидии?
– Как не знать, женщина известная – дочь императора, сестра императоров. Два раза была отдана замуж против своей воли, два раза овдовела. Жила в Константинополе, была в плену у варваров.
– Да, жизнь её легкой и беззаботной назвать нельзя. Расскажи подробней.
Мимо не спеша проплывали грандиозные постройки Великого Рима. Куда-то беспрестанно шли люди, сторонясь и пропуская повозки, продавцы зазывали покупателей в лавки, кто-то с кем-то спорил, иногда проходили воины и проезжали всадники, несли рабы носилки с хозяевами, бегали полуголые мальчишки. Чужая жизнь окружала меня со всех сторон. Тем временем Тетр рассказывал.
– Великий Феодосий, богобоязненный император, покинул этот свет рано, – начал вспоминать Тетр. – Его младшей дочери, Галле Плацидии тогда минуло всего лишь шесть лет. Юными были и её братья, между которыми венценосный отец разделил империю. Видимо, заметил он слабость их и враждебность друг к другу. Дабы не погубили себя и великое государство, определил им отдельные владения. Но семью не соединил, и любви между братьями не породил. Видимо, такими они уродились. Жили далече друг от друга. Гонорий двор держал в Равенне, Аркадий правил в Восточной империи, а их младшая сестра жила в Риме. Прошло пятнадцать лет, и Риму стал угрожать дерзкий готский вождь. Аркадий в далёком Константинополе к тому времени уж второй год, как умер, его наследник – малолетний император, совсем крошка – сирота, мать скончалась ещё раньше. Гонорий из близкой Равенны спасать Галлу не спешил. Алариху удалось взять Рим. Среди награбленных сокровищ варвары увозили и сестру императора.
– Бедняжка угодила в плен, представляю, каково ей было: из хозяйки дворца – в пленницы, – посочувствовал я.
– Но готов хулить нельзя, они с ней обращались уважительно. Аларих умер, его место занял Атаульф. Молодой вдовец желал взять Галлу в жёны. Она не хотела замуж, но пленница свою судьбу решать не могла. Говорят, свадьба была царская. Пятьдесят юных воинов преподнесли ей дар от жениха – сто чаш наполненных золотыми изделиями, монетами и драгоценными камнями. Награбленное в Риме вернулось к прежней хозяйке.
Хоть и вначале Галла сопротивлялась замужеству с варваром, но полюбился ей Атаульф. Красотой, умом и щедростью покорил её сердце. Да и как устоять девушке против такого молодца. Уж как был хорош собой!
– Тетр, ты, что его видел?
– Видел. Он был роста небольшого, но строен и лицом пригож, в теле чувствовалась сила. Мужественная красота и благолепие во взоре. К тому же, выдающегося ума, что очень важно для правителя. Воевать с империей отказался, решил быть союзником римлян и с помощью своих воинов укрепить Римское государство, тем самым добыть себе славу. Так, без усилий императоров готы усмирились, и Галла Плацидия стала их правительницей.
Когда Атаульф узнал, что империя может потерять одну из обширных провинций – Испанию, то немедля бросился туда. Захватил мятежную Барцелону1 и усмирил провинцию. Бог дал Атаульфу и Галле сыночка, которого они назвали в честь последнего императора единой Римской империи. Но недолго длилось счастье родителей. В одной из церквей Барцелоны покоится маленький Феодосий. Бог прибрал его, быть может, спасая от худшей участи. Недолговечным было и семейное счастье Галлы. Успех и власть не бывают без завистников. Вот и у Атаульфа оказался тайный враг – Сингерих. Сообщники злодея убили любимого мужа Галлы, славного и мудрого правителя западных готов. Вероломный узурпатор приказал умертвить шестерых детей Атаульфа от первого брака. А Галлу Плацидию лишил всех её привилегий и выгнал из дворца, построенного Атаульфом. Спустя пять лет снова стала пленницей, но на этот раз у жестокого и грубого Сингериха. Мстительный правитель погнал пленников из Барцелоны… – Тетр говорил, а мне представлялось…
